Неточные совпадения
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берет такую. А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на
другую квартиру.
Хлестаков. Нет, не хочу! Я знаю, что значит на
другую квартиру: то есть — в тюрьму. Да какое вы имеете право? Да как вы смеете?.. Да вот я… Я служу в Петербурге. (Бодрится.)Я, я, я…
Они ворвались в
квартиру учителя каллиграфии Линкина, произвели в ней обыск и нашли книгу:"Средства для истребления блох, клопов и
других насекомых".
Княгиня, сидевшая с
другой стороны стола с Марьей Власьевной и Степаном Аркадьичем, подозвала к себе Левина и завела с ним разговор о переезде в Москву для родов Кити и приготовлении
квартиры.
В этом, казалось, и заключалась главная цель связей его с старым повытчиком, потому что тут же сундук свой он отправил секретно домой и на
другой день очутился уже на
другой квартире.
— Ведь этакой! Я нарочно о вашем деле с вами не заговаривал, хоть меня, разумеется, мучит любопытство. Дело фантастическое. Отложил было до
другого раза, да, право, вы способны и мертвого раздразнить… Ну, пойдемте, только заранее скажу: я теперь только на минутку домой, чтобы денег захватить; потом запираю
квартиру, беру извозчика и на целый вечер на острова. Ну куда же вам за мной?
— Славная вещь, славная вещь… — повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем
другом, — да! славная вещь! — чуть не вскрикнул он под конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и останавливаясь в двух шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная
квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
И, наконец, когда уже гость стал подниматься в четвертый этаж, тут только он весь вдруг встрепенулся и успел-таки быстро и ловко проскользнуть назад из сеней в
квартиру и притворить за собой дверь. Затем схватил запор и тихо, неслышно, насадил его на петлю. Инстинкт помогал. Кончив все, он притаился не дыша, прямо сейчас у двери. Незваный гость был уже тоже у дверей. Они стояли теперь
друг против
друга, как давеча он со старухой, когда дверь разделяла их, а он прислушивался.
Я возьму деньги и уйду, и
другую квартиру найму, они не сыщут!..
Там уже была
другая, соседняя
квартира, под
другим нумером.
— Да што! — с благородною небрежностию проговорил Илья Петрович (и даже не што, а как-то «Да-а шта-а!»), переходя с какими-то бумагами к
другому столу и картинно передергивая с каждым шагом плечами, куда шаг, туда и плечо, — вот-с, извольте видеть: господин сочинитель, то бишь студент, бывший то есть, денег не платит, векселей надавал,
квартиру не очищает, беспрерывные на них поступают жалобы, а изволили в претензию войти, что я папироску при них закурил!
Сама бывшая хозяйка его, мать умершей невесты Раскольникова, вдова Зарницына, засвидетельствовала тоже, что, когда они еще жили в
другом доме, у Пяти Углов, Раскольников во время пожара, ночью, вытащил из одной
квартиры, уже загоревшейся, двух маленьких детей и был при этом обожжен.
— Я, конечно, не мог собрать стольких сведений, так как и сам человек новый, — щекотливо возразил Петр Петрович, — но, впрочем, две весьма и весьма чистенькие комнатки, а так как это на весьма короткий срок… Я приискал уже настоящую, то есть будущую нашу
квартиру, — оборотился он к Раскольникову, — и теперь ее отделывают; а покамест и сам теснюсь в нумерах, два шага отсюда, у госпожи Липпевехзель, в
квартире одного моего молодого
друга, Андрея Семеныча Лебезятникова; он-то мне и дом Бакалеева указал…
Сердито сбросив тужурку и ботинки, Клим повалился на койку и заснул, решив, что он не останется тут, проживет из вежливости неделю, две и переедет на
другую квартиру.
Две комнаты своей
квартиры доктор сдавал: одну — сотруднику «Нашего края» Корневу, сухощавому человеку с рыжеватой бородкой, детскими глазами и походкой болотной птицы,
другую — Флерову, человеку лет сорока, в пенсне на остром носу, с лицом, наскоро слепленным из мелких черточек и тоже сомнительно украшенным редкой, темной бородкой.
«Завтра же начну искать
другую квартиру».
Но хотя мифология, конечно, может интересовать юношу, однако ж юноша все-таки неприятен, и на новой
квартире нужно будет взять
другого письмоводителя.
В должности «одной прислуги» она работала безукоризненно: вкусно готовила, держала
квартиру в чистоте и порядке и сама держалась умело, не мозоля глаз хозяина. Вообще она не давала повода заменить ее
другой женщиной, а Самгин хотел бы сделать это — он чувствовал в жилище своем присутствие чужого человека, — очень чужого, неглупого и способного самостоятельно оценивать факты, слова.
«Она очень легко может переехать на
другую квартиру, — подумал Самгин и перестал мечтать о переводе ее к себе. — Большевичка. Наверное — не партийная, а из сочувствующих. Понимает ли это Иван?»
— Он еще есть, — поправил доктор, размешивая сахар в стакане. — Он — есть, да! Нас, докторов, не удивишь, но этот умирает… корректно, так сказать. Как будто собирается переехать на
другую квартиру и — только. У него — должны бы мозговые явления начаться, а он — ничего, рассуждает, как… как не надо.
Но на
другой день, с утра, он снова помогал ей устраивать
квартиру. Ходил со Спиваками обедать в ресторан городского сада, вечером пил с ними чай, затем к мужу пришел усатый поляк с виолончелью и гордо выпученными глазами сазана, неутомимая Спивак предложила Климу показать ей город, но когда он пошел переодеваться, крикнула ему в окно...
Где-то, в тепле уютных
квартир, — министры, военные, чиновные люди; в
других квартирах истерически кричат, разногласят, наскакивают
друг на
друга, как воробьи, писатели, общественные деятели, гуманисты, которым этот день беспощадно показал их бессилие.
Хозяин
квартиры в бархатной куртке, с красивым, но мало подвижным лицом, воинственно встряхивая головой, положив одну руку на стол,
другою забрасывая за ухо прядь длинных волос, говорил...
Все вещи были сдвинуты со своих мест, и в общем кабинет имел такой вид, как будто полковник Васильев только вчера занял его или собрался переезжать на
другую квартиру.
На
другой день, в небольшом собрании на
квартире одного из членов Союза, Клим Иванович докладывал о своей поездке.
От всего этого веяло на Клима унылой бедностью, не той, которая мешала писателю вовремя платить за
квартиру, а какой-то
другой, неизлечимой, пугающей, но в то же время и трогательной.
Все это приняло в глазах Самгина определенно трагикомический характер, когда он убедился, что верхний этаж дома, где жил овдовевший доктор Любомудров, — гнездо людей
другого типа и, очевидно, явочная
квартира местных большевиков.
Из-за этого куша я здесь
другой год живу, нарочно поблизости
квартиру нанял.
Матрена. Мост — это с
квартиры съезжать на
другую.
— Ну вот, шутка! — говорил Илья Ильич. — А как дико жить сначала на новой
квартире! Скоро ли привыкнешь? Да я ночей пять не усну на новом месте; меня тоска загрызет, как встану да увижу вон вместо этой вывески токаря
другое что-нибудь, напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно… Видишь ли ты там теперь, до чего доводил барина — а? — спросил с упреком Илья Ильич.
—
Другой — кого ты разумеешь — есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке; он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на новую
квартиру. Вон, Лягаев, возьмет линейку под мышку да две рубашки в носовой платок и идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «
другой»! А я, по-твоему, «
другой» — а?
Смотри за всем, чтоб не растеряли да не переломали… половина тут,
другая на возу или на новой
квартире: захочется покурить, возьмешь трубку, а табак уж уехал…
Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал на эту
квартиру. Суп с потрохами, макароны с пармезаном, кулебяка, ботвинья, свои цыплята — все это сменялось в строгой очереди одно
другим и приятно разнообразило монотонные дни маленького домика.
Хозяйственные размахи Агафьи Матвеевны вдруг приостановились: осетрина, белоснежная телятина, индейки стали появляться на
другой кухне, в новой
квартире Мухоярова.
«В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек,
квартиру сдать, взять паспорт и ехать на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с
другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам, на пароходах, потом…
Он вместо пяти получал уже от семи до десяти тысяч рублей ассигнациями дохода; тогда и жизнь его приняла
другие, более широкие размеры. Он нанял
квартиру побольше, прибавил к своему штату еще повара и завел было пару лошадей.
— Вот-с, в контракте сказано, — говорил Иван Матвеевич, показывая средним пальцем две строки и спрятав палец в рукав, — извольте прочесть: «Буде же я, Обломов, пожелаю прежде времени съехать с
квартиры, то обязан передать ее
другому лицу на тех же условиях или, в противном случае, удовлетворить ее, Пшеницыну, сполна платою за весь год, по первое июня будущего года», прочитал Обломов.
— А издержки какие? — продолжал Обломов. — А деньги где? Ты видел, сколько у меня денег? — почти грозно спросил Обломов. — А
квартира где? Здесь надо тысячу рублей заплатить, да нанять
другую, три тысячи дать, да на отделку сколько! А там экипаж, повар, на прожиток! Где я возьму?
— Поди ты! Я всегда вперед отдаю. Нет, тут хотят
другую квартиру отделывать… Да постой! Куда ты? Научи, что делать: торопят, через неделю чтоб съехали…
Обломов, подписывая, утешался отчасти тем, что деньги эти пойдут на сирот, а потом, на
другой день, когда голова у него была свежа, он со стыдом вспомнил об этом деле, и старался забыть, избегал встречи с братцем, и если Тарантьев заговаривал о том, он грозил немедленно съехать с
квартиры и уехать в деревню.
Обломов отправился на Выборгскую сторону, на новую свою
квартиру. Долго он ездил между длинными заборами по переулкам. Наконец отыскали будочника; тот сказал, что это в
другом квартале, рядом, вот по этой улице — и он показал еще улицу без домов, с заборами, с травой и с засохшими колеями из грязи.
— Мне долго ждать его прихода, — сказал Обломов, — может быть, вы передадите ему, что, по обстоятельствам, я в
квартире надобности не имею и потому прошу передать ее
другому жильцу, а я, с своей стороны, тоже поищу охотника.
Ольга поехала с теткой с визитом до обеда, а он пошел глядеть
квартиры поблизости. Заходил в два дома; в одном нашел
квартиру в четыре комнаты за четыре тысячи ассигнациями, в
другом за пять комнат просили шесть тысяч рублей.
— По обстоятельствам, я должен приискать себе
другую квартиру, — сказал Обломов, — поэтому желал бы эту передать.
Он должен был признать, что
другой успел бы написать все письма, так что который и что ни разу не столкнулись бы между собою,
другой и переехал бы на новую
квартиру, и план исполнил бы, и в деревню съездил бы…
— Я нанял
квартиру; теперь, по обстоятельствам, мне надо искать
квартиру в
другой части города, так я пришел поговорить с вами…
— Где сыщешь
другую этакую, — говорил Обломов, — и еще второпях?
Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется, и непрочен: штукатурка совсем отстала, — а все не валится.
— Да, и скажите, что я, по обстоятельствам, не могу оставить
квартиры за собой и что передам ее
другому или чтоб он… поискал…
Два господина сидели в небрежно убранной
квартире в Петербурге, на одной из больших улиц. Одному было около тридцати пяти, а
другому около сорока пяти лет.
— Кому? Ха-ха-ха! А скандал, а письмо покажем князю! Где отберут? Я не держу документов в
квартире. Я покажу князю через третье лицо. Не упрямьтесь, барыня, благодарите, что я еще не много прошу,
другой бы, кроме того, попросил еще услуг… знаете каких… в которых ни одна хорошенькая женщина не отказывает, при стеснительных обстоятельствах, вот каких… Хе-хе-хе! Vous êtes belle, vous! [Вы же красивая женщина! (франц.)]